«Уничтожение слов – прекрасная вещь. […] Разве вы не понимаете, что конечная цель новояза – сузить круг мышления? В конце концов, мы сделаем мыслепреступления буквально невозможными, потому что не будет слов, чтобы выразить их. […] Вся культура мышления будет другой. На самом деле и мысли, как мы это понимаем сейчас, не будет. Ортодоксальное мышление означает его отсутствие – думать больше не надо. Ортодоксальное мышление становится бессознательным».
Пророческие слова Джорджа Оруэлла (1903-1950) из романа-антиутопии «1984», кажется, всё больше подходят для описания окружающей действительности.
Изменения начались несколько десятилетий назад, предсказуемо мирным и, казалось бы, позитивным образом. Здесь, в Италии, сборщик мусора превратился в l’operatore ecologico («экологический оператор») – как если бы содержание простого повседневного труда изменилось от более изящного названия. Или инвалидов перевели в категорию людей «с ограниченными возможностями». Однако уже здесь что-то пошло не так; несмотря на красивое применение слов, пороки развития и физические недостатки (даже незначительные) далеки от признания и уважения, и более того – стали достаточным основанием для прерывания беременности даже во втором триместре (так происходит не только в Италии, но и по всему миру). Жизнь таких людей считается «не стоящей существования» до такой степени, что даже после рождения наличие определённых «ограниченных возможностей» может стать поводом для прекращения жизни. Конечно же, всё делается в «наилучших интересах личности» – хотя это не что иное, как ещё один эвфемистический неологизм.
Новояз в университетах
Эволюция языка идет быстрыми темпами. Исследователи из Австралийского национального университета Канберры (ANU) в прошлом году опубликовали гендерно-инклюзивный справочник или, скорее, руководство для «поднятия духа среди студентов женского пола и представителей гендерных меньшинств». Использование концепции «гендер» в качестве социального конструкта и включение женщин в «гендерные меньшинства» вызывает недоумение – как будто «гендерные меньшинства» действительно существуют в дополнение к мужскому и женскому полу, – но особенно поразительны советы по использованию новояза в отношении родительства. Под видом благородной цели облегчить положение студентов, которые уже являются родителями, Австралийский университет заявляет, что он «приветствует разнообразие среди учащихся». (В справочнике говорится: «Хотя многие учащиеся идентифицируют себя как «матери»или«отцы», использование только этих терминов для описания родительства исключает тех, кто не относит себя к одному из бинарных полов»).
Гетеросексуальность травмирует
Согласно исследованию 2019 года «Рассуждая о терминологии грудного вскармливания», проведённому Лорен Динури цитируемому в справочнике ANU, «гетеросексуальный и ориентированный только на женщин язык лактации [. . .] может неверно определять гендер, игнорировать и наносить вред трансмаскулинным (где женщина становится мужчиной) родителям и негетеронормативным семьям». Поэтому вместо типично «гетеросексуального» термина«грудное вскармливание» руководство «рекомендует различать … понятия «кормление грудью / кормление у грудной клетки»… для описания процесса лактации».
Однако проблема в виде трудноуловимого противоречия возникает и для неолингвистов: они исходят из того факта, что грудь как молочная железа есть только у женщин. Возможно, «трансгендер, переходящий из женщины в мужчину», который сохранил свои молочные железы, будет с большей радостьюслышать о «грудной клетке», а не о «груди». Но разве не будет дискриминацией «переходящих из мужчины в женщину» трансгендеров, которые прибегли к косметической хирургии, не признавать их «грудь» такой же настоящей, как у тех, кого мать-природа наделила хромосомами ХХ?
Затоптаны морскими коньками
Мы узнаём, что неправильно говорить о «материнском молоке», когда есть более «всеобъемлющие» понятия: «человеческое молоко» или «родительское молоко». И такие термины, как «мать» и «отец»,будучи «дискриминационными», должны быть отменены в пользу «гестационного родителя» или «рожающего родителя» и «негестационного родителя» или «не рожающего родителя».
Очевидно, всё ещё существует какая-то причина, несомненно практическая, которая требует различать «вынашивающего ребёнка родителя» и «родителя», который не вынашивает своего ребёнка; тем не менее, в вежливом и культурном общении уже не принято считать само собой разумеющимся, что именно «мать» вынашивает ребёнка и рожает его. Например, есть «отцы – морские коньки», то есть «рожающие мужчины», и называть их «матерями» было бы действительно непростительно!
«Грудное молоко» также запрещено в больницах Великобритании
Брошюра австралийского университета – всего лишь один пример лингвистической революции, происходящей уже сегодня. В двух учреждениях, находящихся в ведении Национальной службы здравоохранения Великобритании, университетских больницах Брайтона и Сассекса, акушеркам больше не разрешается использовать термины «грудное вскармливание» и «грудное молоко». «Родильные дома для матерей» превратились в «организации перинатальных услуг», и врачи, успешно исключив термины «матери» и «женщины», «гордятся тем, что заботятся о транс- и небинарных людях». Фактически, по словам медработников этих больниц, классическиеслова о беременности, рождении и вскармливании новорожденного несут с собой «биологический эссенциализм и трансфобию».
Номинализм и нигилизм: отрицание боли
Когда-то университет был местом, где люди узнавали, что познанная истина предполагает соответствие действительности; или, словами средневековых людей: adaequatio rei et intellectus («соответствие вещи и разума»). Однако эпистемологический номинализм, который теперь подразумевается в любом «научном» исследовании, устранил связь между мыслями/словами и конкретными вещами. В основе принижения собственных тел, которые калечатся и получают новую форму по прихоти людей, становящихся слишком незрелыми, чтобы иметь адекватное представление о самих себе, лежит иллюзия того, что изменение повествования может изменить факты. Мужчина или женщина, которые в определённых условиях испытывают дискомфорт по отношению к своему собственному телу, теперь могут отдаться во власть иллюзии, что «празднование» (еще один важный термин новояза) его или её собственной«непохожести» устранит значимые, но неудобные факты.
Имена для снега
В городах ходит легенда, что у эскимосов есть сотня разных слов для обозначения снега (несмотря на несколько исследований, опровергающих это утверждение). Тем не менее, в этом мифе всё же есть глубокий смысл: человек, имея дело с определённой реальностью, будет строить наблюдения, копить знания и формировать её описания. И чем больше количество знаний, тем конкретнее и точнее становится язык: реальность описывается всё подробнее.
С другой стороны, очевидно, что там, где мы видим систематическое обеднение языка, конечная цель – не описать или узнать лучше, а скрыть то, что доставляет дискомфорт или неудобство. Но отрицание неудобства не избавляет от боли.
Обсуждение публикации