Last updated on 17 марта, 2022 at 07:31 дп
Двадцать лет тому назад Нидерланды сломали всемирное табу. Приняв закон о «контроле за прерыванием жизни по требованию», они стали первой страной, легализовавшей эвтаназию. Голосование в парламенте было кульминацией длившихся десятилетия дискуссий. Многие приветствовали новый закон, восхваляя его как «освобождение». Среди сторонников эвтаназии был и Тео Бур, профессор медицинской этики. После принятия этого закона Проф. Бур девять лет был членом Нидерландской Комиссии по контролю, в обязанности которой входило следить, что закон своевременно исполняется. Именно в этот период проф. Бур начал пересматривать свои взгляды на эвтаназию. И теперь он дал об этом интервью для IFN.
Проф. Бур, как случилось, что закон об эвтаназии был принят в Нидерландах?
Это был долгий процесс, который начался с дискуссий и жалоб в суды в 1970-е и 1980-е годы, потом был принят двусмысленный переходный закон 1994 года и, наконец, окончательный закон 2002 года.
К каким результатам привёл этот закон за прошедшие годы?
Даже до принятия этого закона уже имели место тысячи случаев эвтаназии в год. Закон сделал эту практику более прозрачной и обеспечил более совершенную юридическую защиту врачей. Однако, он также привёл к новым изменениям – в трёх смыслах. Во-первых, число случаев эвтаназии увеличилось с 2 000 в 2002 году до 7 000 в 2020 году и продолжает расти; во-вторых, мы увидели эвтаназию из-за новых патологий. В начале это были в основном смертельные болезни (рак, неврологические заболевания), но теперь сюда входят также полипатология, деменция, психиатрические заболевания, небольшое число людей с инвалидностью и т.д. И в-третьих, люди всё чаще воспринимают эвтаназию как право, которым она с юридической точки зрения не является. И это приводит к огромному давлению на врачей.
Был ли «ключевой момент», заставивший Вас изменить своё мнение?
Не один момент, но в течение тех лет, что я провёл в комиссии, занимающейся обзором эвтаназии, с 2005 по 2014 годы, я видел, как всё это развивалось, и понимал, что во многих случаях эвтаназия больше не была последним прибежищем, а рассматривалась многими как вариант «по умолчанию». Я понимал, что закон принёс стабильность в некоторых отношениях, но также и новую нестабильность.
Увеличилось ли за эти годы число граждан Нидерландов, которые выступают против эвтаназии?
И да, и нет. Я думаю, многие люди стали воспринимать эвтаназию как нормальную часть обязанностей врача – такую же, как принятие родов или проведение хирургических операций. Но у меня такое впечатление, что значительное и растущее меньшинство беспокоится: «до чего ещё мы, в конце концов, дойдём?»
Сегодня в Нидерландах «психологические страдания» – это достаточное основание, чтобы потребовать эвтаназии?
Да, и примерно 80 пациентов в год делают это. В большинстве подобных случаев процедуры занимают намного больше времени, чем при физических страданиях. Проблема здесь двоякая. Во-первых, вы редко знаете наверняка, что пациент безнадёжен: некоторые пациенты после многих лет психиатрических страданий снова встают на ноги и заново находят равновесие и счастье. Во-вторых, как вы можете знать, что желание пациента – свободное и информированное? Многие психиатрические болезни включают в себя, практически по определению, желание пациента умереть.
Что произошло с законопроектом об эвтаназии при «завершённой жизни»?
Закон о завершённой жизни – это законопроект, который предоставит любому пациенту старше 74 лет помощь при самоубийстве вне зависимости от его мотивации. Впервые дискуссии об этом возникли в 2011 году, затем его анонсировали в 2016-м и, наконец, представили в парламент в 2020-м. Однако за это время два проведённых по заказу правительства исследования пришли к заключению настойчиво рекомендовать не принимать такой закон.
Что говорится в этих двух исследованиях?
Первое, проведённое в 2016 году, доказывает, что этот закон затронет интересы уязвимых людей и что существующий закон об эвтаназии охватывает большинство подобных случаев. Второе, проведённое в 2020-м, утверждает, что число людей [в этом возрасте], желающих умереть, незначительно и что, как минимум, не меньшую долю составляют люди от 55 до 75. Сейчас происходят очень сложные переговоры, в ходе которых две либеральных и две христианско-демократических партии надеются сформировать коалицию. Я надеюсь, что в результате эта коалиция предоставит возможность решать парламенту, потому что у меня есть серьёзная надежда на то, что поддержка этого закона в парламенте намного меньше 50%.
Стало ли меньше случаев эвтаназии во время пандемии?
Только поначалу. Это отчасти произошло потому, что один большой игрок на этом поле, «Экспертный центр эвтаназии» (ранее известный как «Клиника окончания жизни»), в середине марта 2020 года перестал осуществлять эвтаназию, утверждая, что эвтаназия не является «особо приоритетной услугой». После мая 2020 года их деятельность возобновилась, и в конце 2020 года мы обнаружили, что случаев эвтаназии было больше, чем когда-либо раньше. Я не знаю причин, но одиночество во время локдауна могло способствовать желанию умереть.
Правда ли, что в Нидерландах возможность эвтаназии распространили на детей до 12 лет?
Формально – нет. Однако вместо этого правительство выпустило распоряжение, которое делает эвтаназию детей возможной на практике, требуя от государственного прокурора не преследовать врачей, эвтаназировавших детей до 12 лет, если они соответствуют определённым критериям. Я, однако, не уверен, что прокурор «подчинится» этим правительственным инструкциям.
В Италии есть сторонники проведения референдума о легализации эвтаназии. Хотели бы Вы сказать что-то итальянским парламентариям?
Не ждите, что эвтаназия поможет сократить число самоубийств. В Нидерландах число самоубийств за последнее десятилетие значительно выросло. Более того: оставьте медицинское вмешательство настолько незначительным, насколько это возможно. Не следуйте примеру Нидерландов в том, что касается эвтаназии! Тот факт, что самоубийство с помощью врача уже возможно в Италии, на мой взгляд, оставляет достаточно пространства для тех, кто трагически настаивает на том, что у них есть право умереть.