Last updated on 15 июля, 2020 at 11:59 дп
В конце мая на официальном сайте «ООН в Украине» было опубликовано «Официальное заявление ООН в отношении ратификации Стамбульской конвенции». В нем представительство ООН призывает Украину «ускорить ратификацию Конвенции Совета Европы “О предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием”, прислушиваясь к голосам 25000 граждан и гражданок, которые подписали петицию к Президенту Украины с призывом к действию».
После нескольких слов о том, как плохо насилие в отношении женщин и девушек (с чем едва ли кто-то будет спорить), авторы заявления, вторя своим коллегам и единомышленникам из других стран, перешли к утверждению о том, что в условиях эпидемии COVID-19 насилие над женщинами стало сильно более острой проблемой, чем обычно. «В целом, под давлением роста безработицы и финансовых проблем, самоизоляции и отсутствия социального взаимодействия, уровень домашнего насилия растёт тревожными темпами», – обеспокоенно сообщили они.
Отметим, что подобные утверждения, звучащие одновременно по всему миру (что уже само по себе вызывает серьёзные вопросы у вдумчивых наблюдателей), обычно столь же безосновательны, сколь и одинаковы.
Феминистские организации и дружественные им СМИ в самых разных странах повторяют их, ссылаясь на «данные» своих собственных горячих линий и центров помощи жертвам домашнего насилия. Но им не везёт – представители официальных правоохранительных органов в тех странах, где власти ещё не уступили давлению феминисток окончательно, отнюдь не подтверждают подобные высказывания. Украина – не исключение. Екатерина Павличенко, заместитель министра внутренних дел Украины, сообщила СМИ, что роста количества вызовов полиции из-за домашнего насилия во время эпидемии не произошло.
Впрочем, этот факт вовсе не помешал руководительнице офиса агентства «ООН Женщины» в Украине Доминике Стояноской заявить, что домашнее насилие стало в этой стране настоящей «пандемией внутри пандемии».
Наших читателей может заинтересовать тот факт, что даже обороты речи, которые лоббисты феминистских законов о домашнем насилии и ратификации Стамбульской конвенции используют в разных странах, похожи друг на друга как две капли воды. В России, как известно, Министерство внутренних дел также не подтвердило заявлений представителей феминистских организаций о якобы серьезном росте числа случаев домашнего насилия во время эпидемии нового коронавируса. И это точно так же не помешало депутату Оксане Пушкиной, лоббирующей их интересы в законодательной сфере, громко говорить о «пандемии домашнего насилия» в стране, с которой, разумеется, срочно нужно что-то делать…
Правда, в Украине представители МВД (возможно, не без давления радикального феминистского лобби) делают некоторые оговорки, сообщая реальные статистические данные. Замминистра Екатерина Павличенко допускает, что число обращений о домашнем насилии в правоохранительные органы может не расти из-за того, что в условиях карантина обидчик всегда рядом и не даёт жертве позвонить в полицию. Прелесть таких объяснений в том, что с их помощью можно обосновать что угодно – при этом не существует ни малейшей возможности их проверить.
Что ни говори, заставляет серьезно задуматься тот факт, что в странах, где феминистки пока не до конца преуспели с лоббированием желанных для них норм, статистика упорно не хочет подтверждать их заявлений. Но чем больше политического веса они приобретают, тем осторожнее звучат высказывания правоохранительных органов. А в «странах победившего феминизма» они послушно подтверждают всё, что даёт представительницам этой радикальной идеологии возможность захватить ещё больше политического влияния и власти, а также денег налогоплательщиков, размахивая флагом защиты женщин от насилия.
К примеру, министерство внутренних дел Франции заявляло, что уровень домашнего насилия в стране подскочил с момента начала карантина на 30%. Ему вторит, говоря о своей стране, министр по равным возможностям Италии Елена Бонетти. Одна незадача – в этих странах давно уже приняты пролоббированные феминистками специальные законы против домашнего насилия. В той же Франции это произошло десять лет назад, в 2010 году, и с тех пор неоднократно, под давлением феминистских групп, вводились новые, дополнительные меры борьбы с домашним насилием. В Италии соответствующие законодательные нормы действуют с 2001 года и тоже не раз расширялись. Более того, обе страны ратифицировали столь желанную для лоббистов Стамбульскую конвенцию – Италия в 2013 году, Франция – в 2014-м.
Выходит, что пресловутые законы о домашнем насилии и Стамбульская конвенция не помогают реальной борьбе с реальным насилием над женщинами, а то и ведут к росту его уровня? Впрочем, есть и другое объяснение – у уровня домашнего насилия в странах победившего феминизма появляется магическое свойство расти именно тогда, когда лоббистам приходит в голову в очередной раз ещё больше расширить свое влияние, получить в свои руки ещё больше власти и ещё больше бюджетных денег.
Напомним, что Стамбульская конвенция получила такое название в связи с тем, что была открыта для подписания государствами в 2011 году в Стамбуле. При этом с момента своего появления она вызывает критику традиционных религиозных общин из разных стран Европы и организаций, защищающих семью и семейные ценности. Иными словами, всех тех групп, которые защищают подлинные права человека, традиционно признававшиеся всеми европейскими государствами (например, право на защиту от вмешательства в семейную жизнь и воспитание детей).
Критика эта связана с тем, что Стамбульская конвенция весьма откровенно и недвусмысленно замешана на радикальной идеологии феминизма. К примеру, в преамбуле этого документа говорится, что «насилие в отношении женщин является проявлением исторически неравного соотношения сил между женщинами и мужчинами, которое привело к доминированию и дискриминации в отношении женщин мужчинами».
Кроме того, конвенция определяет «гендер» как «социально конструируемые роли» [1]. Это значит, что принимающие ее страны, фактически, будут обязаны считать «законом» гендерную идеологию – ту самую, согласно которой каждый человек сам может выбирать свою «гендерную идентичность», считая себя «мужчиной» или «женщиной» независимо от своего биологического пола. Конвенция требует, чтобы государства-члены искоренили все «предрассудки, обычаи и традиции», которые основаны на «стереотипных представлениях о роли женщин и мужчин». К числу таких стереотипов могут быть отнесены, например, традиционные представления о роли отца и матери, или о долге мужчины защищать свое Отечество.
Мало того, Конвенция не останавливается на этом. Она требует также осуществлять соответствующее обучение детей, в том числе рассказывать им о «нестереотипных гендерных ролях». И, строго говоря, отказ родителей разрешить обучать своих дочерей гендерной идеологии сам по себе может, согласно этому документу, быть квалифицирован как «насилие».
Удивительно ли, что практически все традиционные христианские общины единодушно выступают против документа, призванного заставить всех уверовать в столь радикальные идеи и следовать им в общественной и государственной жизни?
Зато местное представительство ООН, не стесняясь, оказывает давление на Украину, требуя его одобрить. Оно ссылается на то, что «ещё в 2017 году в заключительных замечаниях по 8-му периодическому докладу Украины Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин (CEDAW) отметил решающую роль законодательной власти в обеспечении полного выполнения Стамбульской конвенции». Оно напоминает, что правительство страны в ответ на эти рекомендации Комитета обещало ускорить ратификацию Стамбульской Конвенции.
Всё это оно завершает словами о том, что «Организация Объединенных Наций в Украине призывает Парламент Украины принять меры по ратификации Стамбульской Конвенции».
О чем оно не упоминает, так это о том, что представительство ООН не имеет никакого права делать какие-либо заявления такого рода от лица всей организации. Заголовок на сайте «Официальное заявление ООН» является, вообще говоря, откровенным обманом (преднамеренным или нет), на который моментально попались многочисленные журналисты, рассказавшие людям о том, что «ООН призвала Украину ускорить ратификацию Стамбульской Конвенции».
Украину призвала к этому не ООН, а, судя по всему, лично координатор системы ООН в Украине госпожа Оснат Лубрани. Что не очень удивительно, поскольку до того, как занять эту должность, она много лет работала в ЮНИФЕМ (ныне Агентство «ООН Женщины») – основном «профессиональном» проводнике феминистской идеологии в ООН. Это, правда, не дает госпоже Лубрани никакого права призывать Украину к ратификации каких-либо международных договоров от имени всей ООН.
Не упоминает заявление и о том, что Комитет ООН по ликвидации дискриминации в отношении женщин (CEDAW) также не имеет никакого права требовать, чтобы суверенные государства ратифицировали те или иные международные договоры. Независимо от того, что то или иное государство отвечает на подобные неправомочные рекомендации, они его ни к чему не обязывают.
Да и вся ООН, даже в лице Генеральной Ассамблеи, не вправе призвать Украину ратифицировать феминистскую Стамбульскую Конвенцию (как, в общем-то, и любую иную). Устав ООН уже в первой своей главе ясно и недвусмысленно указывает, что «ни в коей мере не дает Организации Объединенных Наций права на вмешательство в дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию любого государства» (ст. 2 п. 7).
Ратификация международных договоров, вне всяких сомнений, является исключительно внутренней компетенцией властей каждого государства. И ни лично госпожа Лубрани, судя по всему, присвоившая себе право говорить от имени всей ООН, ни мониторинговые комитеты ООН, ни вся Организация Объединенных Наций в целом не имеют никакого права вмешиваться в подобные вопросы, оказывая давление на суверенные страны. И давно пришло время, чтобы кто-нибудь им об этом напомнил.
[1] См. в английском и французском оригиналах текста Стамбульской конвенции: «“gender” shall mean the socially constructed roles» и «le terme “genre” désigne les rôles … socialement construits», то есть «термин “гендер” означает социально сконструированные роли».