Last updated on 10 октября, 2022 at 08:37 дп
В октябре 2021 года президент назначил Марию Алексеевну Львову-Белову Уполномоченным по правам ребёнка при президенте РФ. «Конечно, эта площадка – омбудсмен по правам ребёнка – даёт возможность применить все свои знания, навыки для того, чтобы на этом поприще добиваться серьёзных, значимых результатов уже для большого количества семей и деток», – сказал президент Марии Алексеевне на онлайн-встрече.
Как и Анна Юрьевна Кузнецова, Мария Львова-Белова – супруга священника и многодетная мать, а также специалист в области адаптации детей-сирот и инвалидов. Она была соучредителем и руководителем Пензенской региональной общественной организации по содействию социальной адаптации «Благовест», создала несколько благотворительных проектов для инвалидов, среди которых наиболее на слуху «Квартал Луи»; также она была сенатором Совета Федерации: членом комитета по социальной политике, представителем правительства Пензенской области, представителем по взаимодействию с Уполномоченным по правам ребёнка.
Темы сирот и адаптации инвалидов, по всей видимости, находятся в центре её внимания. Она ставит свой целью решение проблемы с устройством в семьи новорождённых малышей-отказников (упразднения домов малютки), заботу о сиротах Донбасса. Кроме этого, Мария Алексеевна считает важной работу с подростками и профилактику сиротства.
Как и Анну Кузнецову, Марию Львову-Белову общественность встретила с надеждой – верующий человек, многодетная мать, которая прекрасно знает мир детских домов и приютов, должна понимать, что ювенальные технологии, которые продолжают применяться и внедряться в России, – это проблема первостепенной важности, и сейчас самое время для того, чтобы вывести семейную политику России из-под давления прозападных организаций. Мария Алексеевна вспоминает, что на встрече с ней президент сам задал ей вопрос, который волнует родительскую общественность России: «Мы же не будем забирать ребёнка, когда холодильник пустой?»
На многих встречах Мария Алексеевна упоминает собственный опыт приёмного родительства, научивший её пониманию нерушимой связи между родителями и детьми. Так, об этом она говорила в своём выступлении на Форуме лучших региональных практик «Жить и воспитываться в семье», который проходил в Подмосковье 13-14 апреля 2022 года. «В качестве отдельной темы Мария Львова-Белова обозначила ценность для ребёнка сохранения его кровных связей, даже если он уже помещён в приёмную семью или учреждение. Сама будучи приёмной мамой, она рассказала о своем опыте, когда её дети втайне искали встреч с кровными родителями. ‟Меня это обижало, потом мы поговорили, и они мне сказали: ‟не вырывай наши корни, а то мы не сможем расти”. Конечно, это очень важно, чтобы у детей эти корни сохранялись, потому что без этого им очень сложно будет взрослеть и социализироваться», – сообщается на сайте Уполномоченного.
Но пока что надежды сменяются тревогами. Прежде всего, общественники, которые занимаются защитой семей, не увидели, чтобы новая Уполномоченная по правам ребёнка включалась в дела о незаконном отобрании детей или помогала вернуть детей в родные семьи. Мнение Марии Алексеевны по этой теме прозвучало в недавно вышедшей передаче Антона Красовского «Антонимы». Услышав из её уст, что ювенальной юстиции в России нет, многие слушатели были, откровенно говоря, шокированы. Оказалось, что Уполномоченная по правам ребёнка в РФ просто не знакома с ювенальной темой в нашей стране, и, если судить по данному интервью, смотрит на эту проблему глазами «сиротпрома» (об этом мы скажем далее). И хотя её вовлечённость в вопросы адаптации сирот и инвалидов и профессионализм в этой сфере вызывает глубокое уважение, но тем не менее, Мария Алексеевна, вопреки своему собственному лозунгу «слушать ребёнка», совершенно не в курсе, что сейчас уже не только взрослые, но и дети, считывающие волнения взрослых, зачастую больше всего в своей жизни боятся прихода «тёти из опеки», заменившей бабайку.
Редакция IFN Россия вовсе не стремится к противостояниям и «сетевому хейту», но мы считаем необходимым разъяснять расхожие представления и штампы, представляющие угрозу традиционным ценностям, да и мешающие решению проблемы сиротства. Сама Мария Алексеевна несколько раз подчеркнула, что тема помощи семье ей близка и понятна. Мы были бы весьма рады, если бы Уполномоченные по правам ребёнка и человека в России, наконец, обратили внимание на то, что ювенальная тема и западные антисемейные технологии должны быть не адаптированы, не «заимствованы с учётом…», не «взвешены» и так далее, а полностью изгнаны из нашей страны. Поэтому мы и уделяем интервью Марии Алексеевны такое внимание (далее жирным курсивом мы приводим слова Марии Алексеевны, сказанные в рамках интервью Антону Красовскому).
«Сейчас чего боятся? Финской модели, когда приходят в семью, из-за неблагополучия ребёнка забирают. То есть у нас ощущение, что ювенальная юстиция в России – про это. Но у нас нет ювенальной юстиции». Часто можно услышать такую фразу от критиков «традиционной повестки»: ювенальной юстиции в России не было и нет, поскольку ювенальная юстиция – это особая судебно-правовая система для защиты прав несовершеннолетних, которая так и не была введена в России (благодаря, кстати, сопротивлению простых граждан). Но нужно учитывать, что в российском обществе термин «ювенальная юстиция» практически сразу отошёл от своего исходного значения, поскольку сама специальная судебная система стала навязываться нашей стране вместе с другими инструментами и технологиями и воспринималась как часть более крупного целого. Потому и понятие это стали употреблять для обозначения широкого явления. С точки зрения языка и культуры насыщение понятия дополнительными значениями – это вполне нормальная ситуация, поэтому «цепляние к слову» здесь не имеет никаких оснований. Чаще всего в общественном употреблении можно услышать слова «ювеналка» или «ювенальные технологии», под которыми понимается комплекс подходов, организаций, учреждений, социальных и культурных технологий, призванных реструктурировать общество, отделив права и личность ребёнка от семьи, уничтожить авторитет родителей, разрушить семью как целостную социальную единицу.
Данной цели служат разнообразные шаги – от законов, облегчающих разводы и аборты, до киноиндустрии, высмеивающей авторитет родителей. На эту тему работают многие внедряемые здесь принципы международного права (например, ратифицированная в России «Конвенция прав ребёнка»). К «ювеналке» относятся и постоянно возникающие законодательные инициативы: законы об экспресс-судах, о расширении полномочий органов опеки, о профессиональных приёмных семьях, о запрете на наказания, о семейно-бытовом насилии и многое другое. К ювенальным технологиям относятся многочисленные нововведения по «защите прав» детей, успешно прикрывающиеся благими намерениями – сети школьных психологов, часто антисемейной направленности, телефоны доверия, горячие линии, на которые можно экстренно доносить на любую семью – все эти явления работают в обход существующей правовой системы (для заявлений о насилии есть полиция, например) и предназначены для раскачки ювенальной темы. Особую роль в «ювеналке» играют разнообразные НКО, фонды и организации, которые существуют на гранты враждебных России организаций (принадлежащих, например, Джорджу Соросу или ассоциированных с ним), и представители которых как раз и «заседают в собраниях», проводя на всех уровнях враждебную семье повестку.
Любой человек, входящий в эту тему, замечает много нитей, из которых она сплетается, и поэтому не станет похихикивать, говоря о ювенальной юстиции. Напротив, смешного тут ничего нет, мы видим систему взглядов, мер, законов и законопроектов, сетью захватывающих общество, действующих и в области мнений, культуры, образования, и в области политики, и в методиках работы КДН, органов опеки, школьных специалистов. Почему этого не видит Мария Львова-Белова? Потому что люди, внедряющие ювенальные технологии, находятся на всех уровнях власти, во всех комитетах, они сидят на Круглых столах, куда нормальному общественнику практически не прорваться. И именно они создают негативный облик семьи, именно они учат общество искусственно отделять интересы детей от интересов семьи и обесценивать авторитет родителей и традиции поколений, превращая детей в удобную глину для создания «дивного нового мира».
Перефразируя известный утиный тест, мы должны сказать, что если нечто выглядит как ювенальная юстиция, «плавает» как ювенальная юстиция и «ходит» как ювенальная юстиция, то это она и есть – независимо от того, было ли её внедрение юридически оформлено.
«Лишение родительских прав – крайняя мера, когда семьи уже нет». – В случае, если родители обращаются в органы опеки, и те обнаруживают какое-то неблагополучие, то вероятнее всего родителей принудят написать заявление о помещении детей в детский дом и сразу же подадут в суд на ограничение, а затем лишение родительских прав. Неопытные родители в большинстве случаев именно так попадают в ловушку, при этом никакой «угрозы» для детей они не представляют. И это именно ювенальная методология, которая давно вошла в Россию в виде внедряемых фондами по защите детей и сирот методических рекомендаций и применяется чиновниками органов опеки, преподаётся в российских ВУЗах, берётся за основу в разработках ведущих организаций России.
«Семье требуется сопровождение». Мария Алексеевна отметила, что «антиювенальщики» (как она назвала общественников, защищающих семьи) воспринимают любое вхождение в семью как вторжение и разрушение. Такое отношение, однако, возникло не на пустом месте, и не является «страшилкой». Российские семьи будут только рады, если им действительно будут оказывать помощь, которая соответствует их потребностям и помогает им справиться с бедой. Это может быть в том числе и психологическое, и педагогическое сопровождение, от которого можно отказаться без последствий для семьи. Но ювенальные технологии предполагают, что так называемое «сопровождение семьи» – это навязываемые под угрозой отобрания детей услуги психологов и социальных работников, которые не просто помогают семье выйти из финансового или психологического кризиса, но и требуют выполнения многочисленных условий и соответствия «стандартам», например, запрещают семейное образование, религиозное воспитание, применение наказаний, а в других странах – требуют принятия «гендерной идентичности», толерантности в отношении «ЛГБТ», борьбы с «патриархальными» стандартами и т.д. Это и называется «вторжение в семью» под видом сопровождения.
«Органы опеки воспринимаются как контролирующий орган». Уполномоченная по правам ребёнка озвучивает те же предложения, которые прозвучали на Круглом столе в Госдуме, организованном депутатом Ниной Останиной. Коротко: они сводятся к тому, что для улучшения ситуации с опекой и её незаконными действиями нужно увеличить её финансирование, расширить штат органов опеки и улучшить подготовку специалистов (последний пункт, впрочем, возражений не вызывает). И эти предложения законно вызывают возмущение. Также Мария Алексеевна упоминает, что в любой сфере есть недобросовестные работники и злоупотребления – с этим тоже сложно поспорить. Но неправомерные и жестокие действия работников российской опеки не являются злоупотреблениями – они происходят в соответствии с методическими рекомендациями, которые силами НКО и других ювенальных специалистов годами внедрялись в работу российских органов опеки и попечительства. Поэтому и причина «репрессивности» действий опеки не в количестве работников, а в методиках, которые должны исчезнуть из российских учреждений. Об этом неоднократно говорили просемейные специалисты, и данная проблема была подробно раскрыта на недавнем Круглом столе в Совете Федерации.
«У нас куча некоммерческих организаций, которые могут помочь». Их, действительно, куча, но большинство, почему-то, ориентированы именно на детей-сирот, а вовсе не на помощь семье или одинокой матери.
«Я когда стала Уполномоченным, я такого количества хейта никогда в жизни не испытывала. Потому что все знают, что я должна делать, но никто не знает, как». И это тоже довольно обычная фраза в адрес тех, кого Мария Алексеевна назвала «антиювенальщиками», и прекрасный способ выдать их за не понимающих темы крикунов. На самом деле это люди, которые работают с реальными семьями, помогают, собирая с миру по нитке, выдерживают многомесячные и многолетние суды, и прекрасно представляют себе, и ЧТО, и КАК нужно сделать. В понимании того, «как», нет никаких затруднений, трудность только в том, чтобы, наконец, достучаться хоть до кого-то из чиновников и это «как» до них донести. Мария Алексеевна сказала: «Здесь важен общий вектор», – и для всех нас действительно важно, чтобы общество, чиновники и политики в деталях понимали, какую работу и как необходимо вести, а не отбивались друг от друга, тратя силы на взаимный «хейт». Знаем мы или не знаем, как делать работу Уполномоченного, если она не будет делаться в интересах семьи, наша страна перестанет существовать.
Как мы уже сказали, лидерами мнений в этой теме являются ювенальные специалисты, которые, как правило, связаны с упомянутым нами «сиротпромом». Дело в том, что между защитниками семьи и специалистами по сиротам часто возникают противоречия. «Сторона» приёмных родителей (именно в лице организаций) подчёркивает, что кровные связи и биологическое родительство не имеют особого значения, и часто приёмные родители считают себя более ответственными и потому более заслуживающими помощи государства и общества, чем кровные родители – особенно, если последние хоть в чём-то оступились на своём жизненном пути. И тенденция к снижению статуса родителей в глазах общества, а также возвеличиванию подвига приёмных родителей является одной из тем, характерных для глобальной ювенальной политики. Хорошо известно, что специалисты, работающие с сиротами, привыкшие видеть детей, пострадавших от жестокого обращения, девиантного поведения и т.д., склонны распространять свои впечатления на всех родителей, и таким образом становятся защитниками драконовских мер профилактики, контроля и отобрания в отношении всех без исключения семей, которые уже давно все привыкли называть «ювенальной юстицией». Они совершенно не склонны вникать в те трудности, которые выпадают на долю семей, попавших на карандаш или разрушенных недобросовестным вмешательством. Изъятие из родной семьи и поселение в профессиональную приёмную семью во многих странах стало привычным конвейером, мнение детей при этом полностью игнорируется, ничего травмирующего в переселении в неродную семью не усматривается. При этом профессиональные приёмные семьи (фостерные) за рубежом щедро оплачиваются государством, а родная семья никогда не получит никакой помощи. Всё это навязывается и нашей стране. Финансирование также получают и приюты. Кроме этого, в стенах детских домов начинает процветать и банальная торговля детьми, способствующая расширению практики неправомерных отобраний. На сфере отобраний, сопровождений, устройства в семьи специализируются многие НКО, для которых совершенно не выгодно, если сиротская тема будет полностью искоренена в России. Именно это мы и называем «сиротпромом», усугублённым финансовыми интересами.
Большинство публичных материалов в СМИ и интернете также воспевает приёмное родительство. Что мы можем прочитать в статьях, посвящённых теме социального сиротства в российских СМИ? Примером может послужить статья РБК. Это будет одна-две фразы о важности родной семьи – всегда без конкретики, но с намёком на необходимость «перевоспитания» родителей, и огромные абзацы, посвящённые работе профессиональных приёмных и замещающих семей, обильная реклама фондов и НКО.
Мы не хотим задеть чувства всех приёмных родителей. Забота о сиротах в приёмных семьях, особенно если она бескорыстна и идёт от сердца, – безусловно, благородное и благое дело. Но если она начинает подаваться как нормальная и даже желательная альтернатива естественной кровной семье, как один из способов обесценивания родительства, то это становится одним из кирпичиков, вымостивших дорогу, ведущую в ад, согласно известной поговорке. Решение проблемы сиротства не должно находиться в противоречии с защитой кровных семей, и – что самое главное – эта проблема и не может быть решена при таком подходе.
Посмотрим на статистику. Лишь 1% детей, содержащихся в учреждениях, по некоторым данным, действительно потеряли обоих родителей (при этом у них могут быть родственники, для которых пока что забрать под опеку детей родственников из учреждения, даже внуков, ничуть не проще, чем для посторонних – и именно эту проблему планируют решить авторы «закона семи сенаторов»). По данным 2018 года лишь 12% родителей, лишённых прав, были лишены их в связи с алкоголизмом и наркоманией. Треть всех детей, находящихся в приютах, попали туда по заявлению родителей. А всем просемейным юристам прекрасно известно, что заявления о временном помещении детей в детский дом «на время решения проблемы семьи» является обычным шагом для работников опеки и выбивается из родителей с применением давления и угроз, и что, хотя родитель сохраняет все свои права в отношении ребёнка, забрать его оттуда ему могут не давать годами. Именно такая история произошла с мамой Олесей из Калининграда – но, как мы видим, вникать в такие истории у чиновников и омбудсменов нет никакого желания, в этих делах помогают только общественники и обычные люди.
Исходя из данных, которые приводит в своём материале РБК, проблема сиротства в нашей стране вполне может быть полностью искоренена, так как подавляющее число детей находятся в приютах при живых родителях и родственниках, и для её решения не нужны сотни жирующих на этой беде сиротозащитных НКО, детские деревни, школы для профессиональных родителей и масштабные финансирования – нужна просто помощь семье, попавшей в трудную ситуацию, и детям, которые должны не отбираться, а оставаться с близкими – в том числе и с родственниками, если родители действительно на законных основаниях ограничиваются в родительских правах.
По свидетельствам работников проекта «Тёплый дом», помощь семье обойдётся государству в два раза дешевле, чем содержание одного ребёнка в детском доме. Кроме того – а эта тема вообще почти нигде на озвучивается – нужна политика поддержки расширенной семьи и «деревни привязанностей». Ведь не секрет, что в регионах, где сохранилась клановость и общинность, проблема сиротства может возникнуть только вследствие войны или масштабного катаклизма, так как здесь ребёнок всегда растёт в кругу большого количества неравнодушных взрослых, и даже потеряв обоих родителей, в принципе, не остаётся без заботы.
Можем ли мы ответить на вопрос «как» делать работу Уполномоченного, чтобы эта работа принесла истинную пользу российским семьям? Безусловно, да:
1. Не расширять штат работников опеки, а полностью изменить методику их работы, переориентировав на помощь семье.
2. Подвергать изучению и огласке каждый случай неправомерного отобрания детей, содействовать возвращению в семьи детей, отобранных без причины.
3. Уделить пристальное внимание торговле детьми, скрывающейся за стенами приютов.
4. Привлечь к участию просемейные организации, которые действительно борются с ювенальной системой в нашей стране, такие как «Иван-чай», «За права семьи», «Общественный уполномоченный по защите семьи», «Спаси жизнь» и др.
5. Полностью отказаться от системы фостерных семей в нашей стране и развития детского конвейера по скандинавскому примеру, а вместо этого помочь детям из приютов вернуться в родные семьи.
6. Поддерживать в том числе и расширенную семью, облегчить передачу осиротевших детей родственникам. Ведь в странах и регионах с клановым сознанием, где расширенная семья по-прежнему имеет значение, сиротство практически невозможно – у каждого ребёнка настолько большая «деревня привязанностей», что он не окажется на улице, потеряв даже обоих родителей, бабушек и дедушек.
7. Упростить оформление опеки над детьми для родственников или семей, которые выбраны самими родителями детей.
8. Поддержать закон «семи сенаторов».
Мария Алексеевна Львова-Белова совершенно правомерно ссылается на слова президента, вновь и вновь ратующего за сохранение семьи, за традиционные ценности, но цитировать его слова недостаточно, нужно ещё воплощать их в жизнь. А пока что мы видим «у руля» всё тех же «ювенальщиков», весьма успешно прикрывающихся «интересами семьи и детей», но продвигающих при этом противоположное. Для нас очень важно, чтобы новая Уполномоченная по правам ребёнка услышала всех тех детей, которых сейчас – пользуясь её же выражением – «отрывают от корней» и лишают семьи без всякой уважительной причины.
Обсуждение публикации