Last updated on 3 марта, 2022 at 04:19 пп
В России недоверие к представителям власти – довольно привычное дело. Мало кого можно удивить утверждением, что отдельные люди способны в законотворческой деятельности преследовать какие-то свои интересы, противоположные интересам граждан. Но в то же время, есть такие политические темы, которые – как многим кажется – не могут попасть под подозрение.
Помощь, защита, особенно если это касается женщин, детей и стариков – это святое. Если речь идёт о противостоянии злу и насилию, то какие могут быть сомнения? Любой, кто заявит, что этими благими намерениями прикрывается настоящее зло, будет обвинён в зависти, желании лёгкого пиара, либо в том, что он сам преступник, покрывающий других преступников и ненавидящий жертв. Таким образом, если что-то назвать «защитой женщин, детей и пожилых людей от насилия», то одно только название сплотит вокруг закона или движения множество людей. Удобно, не правда ли?
Именно такая история циничного обмана разворачивается уже не первое десятилетие во всём мире. Играя на нашей сострадательности, отдельные группы людей извлекают свои выгоды и преследуют цели, прямо противоположные «защите униженных и оскорблённых». И оказывается, что изобличить подобный обман очень сложно. Во-первых, потому, что нас ловят на самых тонких чувствах – тех, что мы испытываем, когда видим несчастье близких и страдание слабых. Во-вторых, потому, что в публичных высказываниях постоянно идёт игра понятием «насилия»: нам демонстрируют ужасы уголовных преступлений, а на самом деле имеется в виду практически любое действие, которое кому-то не понравилось, а то и попросту – шкурные и идеологические интересы разных лиц и объединений.
Речь идёт о так называемой «профилактике семейно-бытового (домашнего) насилия». Движение «противостояния СБН» началось в конце прошлого века. Закон о насилии против женщин (Violence Against Women Act (VAWA)) был принят в США в 1994 году; за Америкой последовали и другие правительства. В 2012 году появилась «Конвенция Совета Европы о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием» (Стамбульская конвенция). В настоящее время она ратифицирована во многих странах мира.
Сутью продвигаемых законов о СБН являются не охранные ордера и убежища (для работы которых, собственно, такой закон не нужен), а то, что они созданы для упразднения частной жизни и внедрения совершенно нового тоталитарного мировоззрения: в обществе невиновных более нет. Пропаганда «противодействия насилию» включает постоянное продавливание общественного мнения на тему «как бы чего не вышло», «лучше перебдеть, чем недобдеть».
На вопрос о том, почему преследованию должны подвергаться невиновные, постоянно следует манипулятивный ответ: «Но надо же что-то делать?» По сути общество вынуждают признать, что невиновные нормальные люди должны терпеть постоянный надзор и «профилактику» (т.е. психологическое давление «специалистов», вынуждающее под страхом разрушения семьи менять свои отношения, мировоззрение и образ жизни) и с благодарностью воспринимать любое вмешательство посторонних лиц во внутреннюю жизнь семьи. И хотя нам говорят, что это для «предотвращения преступлений», на самом деле это нужно для полного перекраивания общества.
Вот что пишет об этом специалист в области политики и истории права, профессор Стивен Баскервиль: «Вообще говоря, если у феминистских работ по правам человека (а то и у феминистских работ в целом) и есть лейтмотив, так это то, что любую сферу жизни человека, ˝не подконтрольную государству˝, нужно объявить вне закона. <…> И пусть в обычных законах против насильственных действий никакого недостатка нет – феминистки вовсе не собираются защищать ничьё физическое здоровье, потому что ничего физического в этом «насилии» нет. Всё это – часть чисто политической программы по разрушению института семьи с помощью заведомо ложных обвинений и по присвоению государством прав распоряжаться наиболее интимными сферами жизни своих граждан». «Пробел в контроле над сферой частной жизни <…> способствует и поощряет дальнейшее угнетение женщин и господство мужчин в основной ячейке общества, семье» – цитирует Баскервиль работу Кэтрин Мур, посвящённую «домашнему насилию». Подобный контроль, естественно, не может иметь никакого отношения к профилактике насилия, а призван разрушать общество, заручившись поддержкой государственной «машины».
Как следствие, принятие закона очень мало что меняет в действиях лоббистов. Там, где такие законы приняты, феминистки продолжают активно призывать к их ужесточению, к увеличению контроля – снова и снова, и этому нет конца. Они продолжают снова и снова «кричать», что уровень насилия в семьях зашкаливает – там, где не только действуют законы о СБН, но и ратифицирована Стамбульская конвенция.
Когда в 2019 году в России началась кампания за принятие закона о СБН, наши соотечественники, как представляется, не задумывались об опыте других стран и не обращали внимания на иноязычные новости. Лоббисты уверенно и громогласно заявляли, что жизнь россиян изменится с его принятием – хотя в Европе и Америке давление лоббистов на общество только увеличивается, уровень насилия не сокращается, и проблема в целом усугубляется.
Так, закон, принятый в 2003 г. в Испании, не изменил уровень реального насилия, однако увеличил уровень суицидов среди мужчин. В этой стране мужчина практически наверняка получит в суде обвинительный приговор на основании одного лишь словесного заявления женщины, даже если у него есть доказательства невиновности. Мужчины Израиля сообщают, что они не могут найти супругу, от которой можно было бы не ждать циничного преследования. В подобной же ситуации находятся и мужчины Америки, вынужденные тратить годы и целые состояния на то, чтобы получить разрешение видеться с детьми после оговора. Не менее абсурдным образом такие нормы применяются и против женщин – за «психологическим и экономическим насилием» может скрываться простая ссора, отказ налить кофе или требование помочь в уборке.
Во время пандемии российские СМИ вместе с зарубежными принялись рапортовать о «всемирной пандемии домашнего насилия по причине самоизоляции». Депутат Оксана Пушкина утверждала, что жертв самоизоляции можно было бы избежать, если бы закон был принят в России, но почему же он, в таком случае, не помогает в Америке и ЕС?
Мы видим, как фемактивизм сыграл против себя самого: обман стал более чем очевиден. И обман этот многоуровневый: здесь и подтасовки данных о росте насилия (в России по данным МВД уровень бытового насилия снизился), и видимость действия закона, который нисколько не уменьшает насилие на бытовой почве; и утверждения, что кроме законов о СБН нет и не может быть никаких правовых способов борьбы с насилием. Особенно поражает, когда одно и то же СМИ или даже один и тот же специалист говорит, что в странах Европы происходит «пандемия насилия» из-за самоизоляции, и одновременно призывает принять закон о СБН в России!
Вероятно, лоббистам «профилактики насилия» невдомёк, что кто-то сегодня ещё дорожит семьёй и готов бороться за неё, а не за деньги, власть и популярность. Сегодня, во многом благодаря пандемии и развёрнутой в связи с ней феминистской деятельности, российская общественность может воочию видеть, что законы о СБН – это обман и запугивание, и направить свои усилия на то, что реально помогает бороться с насилием – всестороннюю защиту семьи и её суверенитета.
Обсуждение публикации