После того, как в 1974 году в США был впервые принят общенациональный Закон о предотвращении жестокого обращения с детьми и ликвидации его последствий (The Child Abuse Prevention and Treatment Act), по всей стране стали работать службы защиты детей. Их работу координирует общий Национальный центр, и они, круглосуточно и без выходных, принимают сведения от граждан о подозрениях на жестокое обращение с детьми или пренебрежения их потребностями.
То, что жестокое обращение с детьми действительно случается, – не выдумка. И вполне вероятно, что специальная горячая линия, по которой можно сообщить о происходящей трагедии, способна помочь в раскрытии преступлений и спасении детей. Но, как и во всех случаях, касающихся мировой политики «защиты от семейно-бытового насилия», никаких разумных рамок эта инициатива не получила.
Ещё раньше, в 60-х годах, в Америке были приняты законы, обязывающее граждан сообщать в службы защиты детей о каждом случае, в котором можно было заподозрить плохое обращение с ребёнком. Такого рода «доносительство» пропагандировалось как благородное и ответственное поведение гражданина. Руководства большинства штатов предписали врачам, учителям и няням сообщать обо всём, вызывающем их подозрение. 18 штатов официально превратили всех взрослых в «соглядатаев». При этом закон защищает неприкосновенность информирующих лиц, сохранение анонимности и конфиденциальности.
Однако, развивая «культуру доносительства», законодатели не дали никаких точных и разумных определений жестокого обращения, помогавших информаторам правильно понять, о чём действительно нужно сообщать. Напротив, людям навязывали представление, что жестокость может скрываться за любым непонятным им действием. В результате горячие линии служб защиты детей постоянно перегружены сообщениями о том, что «дети гуляют одни», «дети недостаточно одеты», «слишком юны, чтобы выполнять данные им поручения».
Знакомо, не правда ли? Именно такая горячая линия была организована Департаментом соцзащиты г. Москвы в 2019 году. Это событие вызвало волну возмущения родителей и просемейных организаций. Точно так же реклама этих линий содержит призывы звонить на горячую линию «Ребёнок в опасности», но не даёт никаких внятных определений, по которым можно распознать настоящее преступление. Точно так же, как и в американских штатах, наших врачей и учителей обязывают доносить на семьи по совершенно неопределённым «подозрениям», и это приводит к вмешательству в жизнь семей без всяких реальных оснований.
Что же показывает нам американский опыт? По словам работников горячих линий США только 2 из 100 000 звонков действительно касаются жестокого обращения. Может быть, такая «скрупулёзность» помогает спасти больше жизней? Нет. Количество звонков постоянно растёт, но число убийств детей не уменьшается. Волна доносительства только перегружает работников, и мешает им реагировать на те случаи, которые действительно заслуживают внимания. Она также приводит к тому, что невинные люди подвергаются преследованию. Огромное число – около 7,8 миллиона детей – в 2018 году прошли через службы социальной защиты, причём жизни подавляющего большинства из них ничего не угрожало.
Результатом этих звонков становится преследование семей. Так, Дебра Харрел из Южной Каролины была арестована за то, что разрешала своей девятилетней дочери самостоятельно играть в парке, пока мама отрабатывала смену в соседнем МакДональдсе. Очень многие информаторы, да и сами социальные работники, путают бедность с уклонением от родительских обязанностей. И в итоге множество бедных семей вместо материальной или иной помощи от государства или соседей получают только профилактические беседы, контроль или изъятие детей.
Многие родители в США, а теперь и в России, живут в страхе перед непрошенными визитами полиции и социальных работников, которые могут внезапно устроить обыск или увезти детей. Многие сторонники ювенальных законов обвиняют их противников в безразличии к тем детям, которые могут погибнуть или серьёзно пострадать от рук родителей или родственников. Они говорят, что «лучше перебдеть, чем недобдеть», а нормальные семьи могут потерпеть небольшой дискомфорт, ведь им никто не причинит вреда. Но факты говорят обратное. Идеология «как бы чего не вышло» и те самые лишённые всякой конкретики критерии «подозрительного» в реальности затрудняют помощь жертвам и отвлекают специалистов. А случаи вроде тюремного заключения за прогулку ребёнка в парке никак нельзя назвать «небольшим дискомфортом».
Во время пандемии количество звонков на американские горячие линии служб защиты детей сократилось примерно на 50%. Поскольку дети не посещают школы, детские сады и медицинские учреждения, уполномоченные штатами информаторы не обрывают телефоны сообщениями о никому не интересных фактах. Конечно, это также означает, что и некоторые реальные преступления будут пропущены специалистами.
В некоторых штатах Америки уже появились инициативы по утверждению более точных и конкретных критериев жестокого обращения или уклонения от родительских обязанностей, исключающих преследование родителей за бедность. В штате Колорадо появился законопроект, призванный защитить семьи от вмешательств по надуманным поводам. «Мы убеждены в том, что службы защиты детей делают нужную работу. Они играют важную роль и помогают спасать детей. Но сейчас мы хотим быть уверены в том, что они не тратят своё время на слежку за родителями, которые каждодневно и вполне разумно позволяют своим детям быть самостоятельными», – говорят авторы законопроекта.
К сожалению, такие инициативы не устраняют основной проблемы действующих подходов – ложного мнения, что государство должно «присматривать» за всеми семьями. Все злоупотребления в сфере защиты детства стоят на двух «китах»: на идее о том, что государство – это своего рода «суперродитель», уполномоченный контролировать любые стороны повседневной жизни своих граждан, и на убеждении, что все реальные преступления можно предугадать заранее и предотвратить.
Обе эти идеи не только далеки от реальности, но и попросту нездоровы – за ними кроется та самая одержимость контролем, которую, когда она проявляется у конкретных людей, считают признаком психологических проблем, а нередко и психопатологии. Но то, что нехорошо для конкретного человека, делается только хуже и опаснее, когда распространяется на все общество или государство. И американские данные в очередной раз это подтверждают
Российским законодатели и общественникам также стоит учитывать опыт других стран и не копировать методы, уже показавшие свою несостоятельность и опасность.