Last updated on 1 марта, 2022 at 06:14 дп
[Впервые опубликовано в личном блоге П. Парфентьева. Воспроизводится с некоторыми изменениями с разрешения автора]
Очень часто приходится слышать, что в защите детства важнее всего – оградить ребенка от «семейного насилия» и спасти его от «плохих родителей». При этом часто говорят о том, как ужасно много детей убивают в наших семьях (при этом, называя цифры, очень часто говорят откровенную неправду). Нередко предлагается вводить специальные законы о «профилактике семейного насилия» для защиты детей и женщин. Можно ли считать такое отношение к семье правильным и обоснованным?
Об идеологических корнях выделения «семейного насилия» в особую правовую категорию подробно и основательно рассказывается в статье проф. Стивена Баскервиля «Равенство полов и проблема прав человека», русский перевод которой был опубликован Аналитическим Центром «Семейная политика.РФ». Ранее читатели могли познакомиться с фактами, показывающими, что семья и брак являются вовсе не угрозой, а наоборот – самым безопасным местом для женщин.
Для детей родная семья с родителями, живущими в браке, также является самым безопасным из всех возможных окружений. На это указывают исследовательские данные, с кратким изложением которых следует познакомиться всем, кто думает о подлинной защищенности детей (а не только о том, как получить и освоить очередной грант или бюджетные средства).
Приводимые данные говорят сами за себя, особенно в графическом представлении, поэтому достаточно будет сопроводить их лишь краткими комментариями, необходимыми для правильного понимания.
Приведенные ниже данные заимствованы из очень серьезного правительственного американского исследования National Incidence Study (NIS), которое периодически осуществляется по поручению Конгресса США с целью оценить распространенность насилия над детьми и пренебрежения их нуждами в общенациональных масштабах. Каждый раз данные, собираемые в масштабах всей страны в течение двух лет, тщательно анализируются с использованием современных научных подходов, что позволяет обеспечить максимальную достоверность результатов исследования. Результаты представляются Конгрессу для дальнейшего использования в работе.
Периодичность и некоторая степень преемственности позволяют подвергнуть анализу не только текущее положение вещей в отношении жестокого обращения с детьми, но и увидеть динамику соответствующих показателей. Важной особенностью исследования является то, что данные о случаях жестокого обращения анализируются также и с учетом типов «семейного окружения». В результате становится ясно, в каких жизненных условиях ребенок более всего подвержен риску стать жертвой насилия.
В настоящий момент самым последним из опубликованных NIS является NIS-4 – четвертое периодическое исследование, данные для которого были собраны в 2005-2006 гг [1]. Результаты их обработки были опубликованы в 2010 году. Именно его результатами мы и будем пользоваться, представив их в графической форме. Если не дается дополнительных пояснений, то термины будут использоваться в том значении, в каком они используются в официальном отчете об исследовании (это не значит, что я с этим значением полностью согласен).
На Диаграмме 1 можно видеть, насколько распространены в каждом из типов семейного окружения случаи жестокого обращения с детьми, в результате которых ребенку был нанесен вред. Приведены данные как по всем случаям жестокого обращения, так и отдельно по насилию над детьми (активные действия, причинившие ребенку вред) и по случаям пренебрежения потребностями детей (когда вред был причинен ребенку в результате бездействия, отсутствия у него необходимых для его развития благ).
Именно учет случаев жестокого обращения, причинивших ребенку вред (англ. «Harm Standard Maltreatment»), считается исследователями наиболее объективным показателем, поскольку это число практически не зависит от субъективных мнений исследователей. В числе случаев жестокого обращения, причинивших ребенку вред, учитываются только ситуации, когда ребенку был нанесен вполне реальный документированный вред. При этом для каждого вида жестокого обращения (насилия, пренебрежения нуждами детей) минимальные критерии такого вреда, при наличии которых случай учитывается, отдельно тщательно определяются и описываются исследователями.
Иными словами, именно этот показатель труднее всего искусственно преувеличить или преуменьшить в зависимости от произвола работников конкретных служб или самих исследователей.
Упрощенно можно говорить, что именно этот показатель говорит об уровне бесспорно имеющихся случаев реального жестокого обращения с детьми, без «приписок» и с минимальным влиянием идеологии в процессе учета. Уровень приводится средневзвешенный, что указывает именно на степень распространенности тех или иных случаев в конкретной целевой группе, вне зависимости от ее абсолютных размеров.
Как можно отчетливо видеть, безопаснее всего для ребенка здесь оказывается именно родная семья, где родители живут в браке. Процитируем официальный отчет об исследовании (речь идет об уровне общего числа случаев жестокого обращения, но сказанное верно и для отдельных его категорий):
«Ниже всего общий уровень случаев жестокого обращения, причинивших вред ребенку, среди детей, живущих с двумя родными родителями, состоящими в браке … Этот показатель существенно отличается от такого же показателя при всех иных структурах семьи и жизненных окружениях» (с. 5-19).
На Диаграмме 2 можно видеть такое же распределение уровней по типам семейного окружения для разных видов насилия над детьми – физического, сексуального и эмоционального.
«… распространенность случаев физического насилия, причинившего вред ребенку, среди детей, живущих с двумя состоящими в браке родными родителями, существенно ниже, чем для детей, живущих в любых иных окружениях» (с. 5-21).
То же справедливо для сексуального и эмоционального насилия.
На Диаграмме 3 – такое же распределение уровней по типам семейного окружения, но уже для распространенности разных видов случаев пренебрежения потребностями детей, в результате которых детям был причинен реальный вред.
Для всех трех видов (речь идет о пренебрежении физическими, эмоциональными, образовательными потребностями) распространенность существенно ниже в родных семьях, где родители состоят в браке, чем для всех иных вариантов семейного окружения.
На Диаграмме 4 такое же распределение дано для случаев жестокого обращения с последствиями разной тяжести. Речь идет о серьезном вреде, вреде средней тяжести, а также случаях, когда установлено, что вред, скорее всего, был причинен, но зафиксирован он не был (т.е. вывод о его причинении был сделан из обстоятельств дела).
На Диаграммах 5-8 можно видеть очень интересные данные по динамике соответствующих показателей в сравнении с аналогичными показателями предыдущего исследования NIS-3 (данные, собранные в 1993-1994 гг.) для двух типов семейного окружения – полных и неполных семей.
Как можно видеть, во всех случаях наблюдается рост распространенности насилия в неполных семьях и его сокращение – в тех семьях, где есть оба родителя.
На Диаграммах 9-11 можно видеть аналогичные распределения, но для другого показателя – распространенности случаев жестокого обращения, в результате которых ребенок оказался в опасности (хотя реальный вред мог и не быть причинен).
Как можно видеть, во всех случаях эти печальные цифры значительно ниже среди детей, живущих с двумя состоящими в браке родителями.
Стоит отметить, что на всех приведенных выше диаграммах речь идет обо всех вообще случаях жестокого обращения, а не только о тех, в которых виноваты родители, родственники или члены семьи ребенка.
Вполне очевидно, что собственно родная семья – где ребенок живет с мамой и папой, соединенными узами брака – наиболее безопасное окружение для ребенка среди всех возможных.
Эти цифры, помимо прочего, позволяют заметить откровенную манипуляцию данными со стороны тех, кто говорит об опасностях, исходящих из семьи, на основании того, что в случае реального насилия правонарушитель часто оказывается членом семьи ребенка и его ближайшего окружения. Само по себе это утверждение верно, но из него вовсе не следует, что детей надо защищать от родной семьи.В тех случаях, когда насилие действительно имеет место, разумеется, совершивший его с большой степенью вероятности будет из числа «ближнего круга» семьи – но при этом такие случае реже всего происходят именно в родных семьях.
Это – тот случай, когда эмпирические данные четко и недвусмысленно подтверждают то, что с очевидностью следует из простого здравого смысла.
Итак, в целом родная семья – не угроза, а важный фактор безопасности ребенка.
Стоит отметить и то, что наиболее «рискованными» вариантами семейного окружения оказываются внебрачные сожительства – то есть именно те стили «семейной» жизни, которые традиционно считаются безнравственными и предосудительными, противоречащими основополагающим семейным и моральным ценностям.
Наконец, в завершение стоит привести данные другого исследования – на этот раз британского, опубликованного в 1993 году [2]. В ходе этого исследования, на основе анализа значительного объема фактических данных, было выяснено, с какой сравнительной вероятностью ребенок может стать жертвой насилия при различных видах семейного окружения.
Как и можно было догадаться, наиболее безопасным местом для ребенка вновь оказалась родная семья с отцом и матерью, состоящими в браке.
На Диаграмме 12 показано, с какой вероятностью ребенок может стать жертвой любого вида серьезного насилия при разных семейных окружениях – в сравнении с такой вероятностью для родной семьи с состоящими в браке родителями (принятой за единицу).
Наконец, на Диаграмме 13 показано, с какой вероятностью ребенок при разных типах семейного окружения может погибнуть в результате насилия.
Обе диаграммы говорят сами за себя и в особых комментариях не нуждаются. Единственное, что стоит отметить: на основании ряда других исследований можно утверждать – для одиноких отцов показатели довольно высоки не потому, что они чаще делают что-то преступное, а просто потому, что одинокому мужчине оказывается психологически сложнее и обеспечить семью всем необходимым, и управиться с домом, и проследить за безопасностью детей. Это, кстати, тоже косвенно подтверждает традиционное, основанное на здравом смысле, убеждение – отцу, который остался один, трудно прожить без супруги-хозяйки.
Будем надеяться, что все эти вполне ясные данные смогут в будущем больше влиять на решения в области семейной политики, чем сомнительные теории, основанные на идеологических соображениях, порой весьма радикальных и далеких как от науки, так и от реальной жизни и здравого смысла.
Ссылки на источники:
[1] Sedlak, A.J., Mettenburg, J., Basena, M., Petta, I., McPherson, K., Greene, A., and Li, S. (2010). Fourth National Incidence Study of Child Abuse and Neglect (NIS–4): Report to Congress. Washington, DC: U.S. Department of Health and Human Services, Administration for Children and Families.
[2] Robert Whelan, Broken Homes & Battered Children: A study of the relationship between child abuse and family type, Family Education Trust, London, 1993.