Помимо того, что Джудит Батлер – в целом бессвязный писатель, радикальная сторонница «ЛГБТ» и икона феминисток, она ещё и злая женщина.
Очень злая женщина.
И она будет извергать яд против любого, кто осмелится выступить против неё или радикальной программы «ЛГБТ», которую она поддерживает.
Батлер, профессор Калифорнийского университета в Беркли и приглашенный научный сотрудник Новой школы социальных исследований в Нью-Йорке, является одним из основателей современного движения «гендерной идентичности», чья книга 1990 года «Гендерные проблемы: феминизм и переворот идентичности» считается основополагающей в этой области. В её последней статье «Почему идея гендера вызывает негативную реакцию во всём мире?», опубликованной в The Guardian 24 октября, Батлер нападает не только на обычных людей, организации, страны, которых левые чернят за отстаивание семьи и культуры жизни против навязывания радикальной программы «ЛГБТ». В их число входят Международная организация в защиту семьи, CitizenGO, Ватикан, Польша, Венгрия, христиане, но теперь список расширен и включает Данию, Францию, Румынию, Турцию, Коста-Рику, Колумбию, Бразилию и традиционных мусульман. Взгляд на статью Батлер показывает, до какой степени нелогичны и запутаны её аргументы и до какой степени её движущей силой является ненависть.
Начнём с того, что Батлер видит повсюду растущий глобальный заговор против экстремистской программы «ЛГБТ»:
«Движение против гендерной идеологии пересекает границы, объединяя организации в Латинской Америке, Европе, Африке и Восточной Азии. Оппозиция «гендеру» выражается правительствами столь разнообразными, как Франция Макрона и Польша Дуды, циркулирует в правых партиях Италии, появляется на основных избирательных платформах в Коста-Рике и Колумбии, бурно провозглашается Болсонару в Бразилии и отвечает за отмену гендерных уроков в нескольких учебных заведениях: самый одиозный случай произошёл в Европейском университете в Будапеште в 2017 году, прежде чем он переехал в Вену.
В Германии и во всей Восточной Европе «гендерность» сравнивают с «коммунизмом» или «тоталитаризмом». В Польше более ста регионов объявили себя «анти-ЛГБТ-зонами», криминализируя открытую общественную жизнь для всех, кого считают принадлежащими к этим категориям, вынуждая молодых людей покидать страну или уходить в подполье. Этот реакционный огонь разжигал Ватикан, который объявил «гендерную идеологию» «дьявольской», назвав её формой «колонизирующего империализма», берущей своё начало на севере, и вызвав опасения по поводу «насаждения» «гендерной идеологии» в школах… Сети, усиливающие и распространяющие антигендерную точку зрения, включают Международную организацию в защиту семьи, которая может похвастаться тысячами участников на своих конференциях, и онлайн-платформу CitizenGO, основанную в Испании, которая настраивает людей против лекций, выставок и политических кандидатов, защищающих права ЛГБТКИ».
Затем, чтобы показать, насколько этот международный заговор «действительно плохой», Батлер связывает его, как вы уже догадались, с «фашизмом». Если попытаться в этом разобраться, то окажется, что почти все атаки левых против правых сводятся к следующему: «Но вы делаете именно то, что делал Гитлер!» Атаки ad hominem, а не рациональные аргументы – специализация таких радикалов, как Батлер. Она пишет:
«Антигендерные движения – это не просто реакционные, но и фашистские течения, которые поддерживают авторитарные правительства. <…> Как фашистское движение, антигендерное движение поддерживает все усиливающиеся формы авторитаризма. <…> Как фашистское направление, оно мобилизует ряд риторических стратегий из всего политического спектра, чтобы максимизировать страх проникновения и разрушения, который исходит от других экономических и социальных сил <…> Эта форма фашизма демонстрирует нестабильность, даже если она стремится предотвратить «дестабилизацию» социального порядка, вызванную прогрессивной политикой».
Усиливая атаки ad hominem, Батлер затем заявляет, что этот фашизм сотрудничает с (нет, этого не может быть!) «белым расизмом», «гневом против мигрантов», «исламофобией» и мужским патриархатом:
«Подстегиваемые страхом инфраструктурного коллапса, антимигрантским гневом и, в Европе, страхом потерять святость гетеронормативной семьи, национальной идентичности и превосходства белых, многие настаивают на том, что во всем виноваты деструктивные силы гендера, постколониальных исследований и критической расовой теории. Когда гендер таким образом изображается как иностранное вторжение, эти группы ясно показывают, что они занимаются строительством нации. Нация, за которую они ведут борьбу, построена на превосходстве белых, гетеронормативной семье и сопротивлении всем критическим сомнениям в отношении норм, которые явно ограничивают свободы и ставят под угрозу жизни стольких людей. <…> Противодействие «гендеру» часто сливается с антимигрантским фурором и страхом, поэтому в христианском контексте он часто сливается с исламофобией. <…> [Люди, выступающие против программы ЛГБТ,] опасаются, что мужчины потеряют свое доминирующее положение или станут фатально ослабленными, если мы начнем мыслить в гендерном аспекте».
Обвинение в «белом расизме» особенно сбивает с толку, поскольку, как отмечалось выше, Батлер включает Турцию, традиционный ислам, латиноамериканские страны Колумбию, Коста-Рику и Бразилию, а также сети в Африке, Латинской Америке и Восточной Азии в качестве противников программы «ЛГБТ». Подробности, подробности…
Если вы знаете, что ваши аргументы не выиграют – а аргументы Батлер не могут этого сделать, – просто назовите своих оппонентов всевозможными неприятными именами в надежде, что это решит спор; к черту факты и разум. Это проверенная формула для дебатов, которой придерживаются Батлер и подобные ей радикалы.
Затем Батлер приводит замысловатые аргументы о сексе, которые бросают вызов разуму и противоречат объективной науке. Она пишет (с моими комментариями в скобках), что радикальная повестка «ЛГБТ» «не отрицает пол, но имеет тенденцию спрашивать, как пол определяется [хм… может быть, он определяется половыми хромосомами XY и XX и гениталиями?], какими медицинскими и правовыми подходами [возможно, посредством наблюдений и тестирования ДНК, а также законов, которые признавали различия между полами на протяжении тысячелетий], как это изменилось с течением времени [не изменилось] и как повлияло на социальную организацию нашего мира отделение пола, назначенного при рождении, от последующей жизни, включая вопросы работы и любви [это порождает смятение и хаос]».
Затем она пытается доказать, что трансгендеризм на самом деле не против науки:
«Мы обычно думаем о назначении пола [правильнее было бы говорить о «признании» пола, поскольку пол является объективным фактом: если у вас есть половая хромосома Y и мужские гениталии/репродуктивная система, то вы мужчина; если у вас нет половой хромосомы Y, но вы обладаете женскими половыми органами/репродуктивной системой, то вы женщина], как если бы это произошло однажды [это может произойти только один раз, поскольку это объективная реальность, а не субъективное мнение], но что, если это сложный и поддающийся пересмотру процесс [за исключением того, что это не так], обратимый во времени для тех, кому пол был неправильно назначен [опять же, пол признается, а не назначается]? Спорить таким образом – значит, не выступать против науки [да, правда?], а только спрашивать, как наука и право участвуют в социальном регулировании идентичности. «Но есть два пола!» В целом, да, но даже идеалы диморфизма, которые управляют нашими повседневными представлениями о поле, во многих отношениях оспариваются наукой [нет, не оспариваются], а также движением интерсексуалов [она имеет в виду те чрезвычайно редкие случаи людей с неоднозначными гениталиями, которые обычно не являются частью современного трансгендерного движения], что показало, насколько неприятным и имеющим далеко идущие последствия может быть определение пола».
Затем она добавляет: «Не имеет значения, что хромосомные и эндокринологические различия усложняют бинаризм пола и что определение пола подлежит пересмотру». На самом деле, эти различия не «усложняют» тот факт, что есть два пола; половые хромосомы и репродуктивные системы объективно демонстрируют «бинаризм пола». А половое «назначение» не подлежит пересмотру. Независимо от того, какие гормоны мужчина принимает или какие операции перенесёт, биологический мужчина все равно будет иметь в каждой из его клеток половую Y-хромосому, маркирующую его как биологического мужчину. И независимо от того, какие операции он перенесёт, биологический мужчина никогда не сможет производить яйцеклетки или рожать, точно так же, как биологическая женщина никогда не сможет производить сперму или оплодотворять кого-либо. Действительно, существует более 5000 физических различий между биологическим мужчиной и биологической женщиной, и хирургическое вмешательство может изменить только несколько внешних.
Затем Батлер невероятным образом утверждает, что именно христиане настроены против науки, и подразумевает, что они даже неверно истолковали Библию в отношении полов:
«Противники «гендера» обращаются за помощью к Библии, чтобы защитить свои взгляды на <…> отличительные ценности мужского и женского начала (хотя прогрессивные богословы указали, что они основаны на спорном прочтении библейских текстов) [В самом деле? Что же спорного в словах: “И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их” (Быт.1: 27)?]. Приспосабливая Библию к доктрине естественного права, они утверждают, что назначенный пол объявлен Богом, предполагая, что современные биологи и врачи, как ни странно, служат теологии 13-го века [нет, они просто наблюдают объективную реальность]».
Возможно, понимая, что её аргументы против реальности биологического пола не имеют смысла, Батлер снова прибегает к дополнительным атакам ad hominem против своих оппонентов:
«Защитники гендера утверждают, что “гендерные идеологи“ отрицают материальные различия между мужчинами и женщинами, но их материализм быстро превращается в утверждение, что два пола являются вневременными «фактами». Антигендерное движение – это не консервативная позиция с четким набором принципов. Нет, как фашистское направление, оно мобилизует ряд риторических стратегий из всего политического спектра, чтобы максимизировать страх проникновения и разрушения, который исходит от других экономических и социальных сил. Оно не стремится к последовательности, поскольку его непоследовательность является частью его силы».
Если бы только Батлер читала свои собственные книги и статьи, она бы поняла, что такое «непоследовательность».
Однако в последнем абзаце своей статьи Батлер обращается к настоящей мишени своего сочинения: феминисткам, которые выступают против радикального трансгендерного движения, потому что они действительно верят, что женщины на самом деле отличаются от мужчин и что ни один биологический мужчина не может стать «женщиной» независимо от того, что он думает и какие гормоны принимает или какие операции он перенёс. Батлер пишет:
«Для “гендерно-критических” феминисток нет смысла объединяться с реакционными силами в борьбе с трансгендерными, небинарными и гендерно-нестандартными людьми. Давайте теперь все станем по-настоящему критически настроенными, поскольку сейчас не время для того, чтобы какие-либо цели этого движения восстали друг против друга. Пришло время антифашистской солидарности».
Ах, значит её настоящие противники – не фашисты, сторонники превосходства белой расы, исламофобы, христиане, женоненавистники и гомофобы; настоящие противники – это феминистки, не согласные с ней и её радикальными трансгендерными планы. Как могли эти феминистки объединиться со всеми этими реакционерами, этими фашистами, этими сторонниками превосходства белых? Батлер просто не может этого понять. Если бы только эти заблуждающиеся феминистки просто прочитали её запутанные и отрицающие реальность сочинения…
По непредвиденной иронии судьбы, Джудит Батлер заканчивает свою статью нападением на собственное феминистское племя. Её аргументы – которые выступают против науки и которые, как она знает, не выдержат критики у читающей публики – уступают место атакам ad hominem и оставляют её в надежде на то, что это литьё грязи победит. В конце концов, Батлер – просто печальная фигура, которая повсюду видит заговоры и стремится перефразировать усталую критику в адрес своих оппонентов, на стороне которых наука, разум и Библия.